Московское боярство - Страница 55

— Государь, Рюрик тебе свой поклон передаёт, и по Болеславу сказал отдельно, правильно ты всё сделал, — мы сидели с Олегом в нашем актовом зале, — теперь боярином, как ты зовёшь, Ладимир стоит, он позже тоже подойдёт, по части расплаты за лодки. Ещё вот что Рюрик тебе передал…

Олег достал из-за пазухи свёрнутый пергамент. Я уже нормально разбирался в словенских чертах да резах, поэтому чтение не заняло много времени. Больше заняло обдумывание написанного. Рюрик прислал лично-официальное письмо. В нём были здравницы, спорные вопросы, вроде Болеслава, описаны были как решённые к всеобщему удовольствию, а потом были «плюшки». Сперва достаточно расплывчато были изложены предположения о том, что раз я под Яровитом хожу и тем кичусь, знать, воин добрый. Уточнил про новое слово у Олега. Оказалось, это бог такой, грозный и отмороженный на всю голову. Очень уж агрессивный, воинам такое нравиться. При этом — молодой, ранний, за весну отвечает. И с чего Рюрик взял, что я таким богам поклоняюсь? А, вот, дальше всё расписано.

Коли уж называюсь я «боярином», то есть вот тем самым фанатом Яровита, и страну свою зову «боярством», то есть подвластной этому молодому отморозку, надо бы такому человеку крышу иметь достойную, у более ответственных и старших товарищей. «Ибо Ярый, боярский, город Москва без князя быть не может» — так написано. На эту роль Рюрик предлагал себя. По сути, он описал мне нормальные такие феодальные отношения. Мол, он главный князь, я под ним буду «боярином». Слово, кстати, новое, мною введённое и не раз произнесённое при Олеге, в тексте тоже было. Очень оно легло хорошо на местную почву. Раз есть конунг-князь, то дружинник его доверенный, помоложе который, будет боярин, «ибо ярый», всё верно, подручный по воинскому дело он, получается. Своей волей Рюрик давал мне Новгородское боярство. То есть, предлагал включить Москву в пределы княжества его, а меня оставить наместником тут. Причём хитро так предлагал, зараза, вроде как я ему и не подчиняюсь, дань не плачу, войско не выставляю, не отчитываюсь, но на помощь при угрозе той же Ладоге я обязуюсь прийти «конно-людно-оружно». За это — право торговли по всем новгородским землям без сборов и пошлин, в чём мне дано крепкое княжеское слово. И лукавый такой вопрос, согласен ли я, или помочь надо, решение-то принять?

— Чего пишет, если не секрет? — прервал мои размышления Олег.

— Так а ты не читал? Ах да, печать же целая… — я задумался, одному решение принимать не хотелось, — Я со своими посовещаться должен, вечером давай опять встретимся.

Отправил Олега к его дружинникам и собрал своих подручных.

— Завёлся у меня друг по переписке, — начал я рассказывать содержание письма собравшимся, Буревою, Ториру, Святославу и Лису, — Рюрик зовут. Пишет, мол, будьте здоровы, проблем меж нами нет… Да-да, по Болеславу тоже всё ровно. И даёт он мне боярство Новгородское на следующих условиях…

Я пересказал своими словами содержимое письма, бланки о неразглашении все подписали заранее. Реакция была разной. Буревой со словами «Вот и ладушки!» успокоился, Торир прикидывать начал военную помощь Ладоге, Лис — торговые барыши считать. А вот Святослав, как и я, были в настроении достаточно мрачным.

— Нам предлагают лечь под Новгород, — прямо, без экивоков, заявил я.

— Как так?.. Вроде же только торговля да помощь военная, — удивились Торир с Буревоем.

— Только вот о своей помощи нам Рюрик ни словом не обмолвился, — помрачнел Лис, дошло до него.

— Да и это поначалу так, потом хуже может быть. Воинов разместить попросят, бабу какую под Сергея подложат, для скрепления союза… Ай! — за такие слова Зоряна, наш стенографист, огрела Святослава за такие слова пресс-папье.

— Вот-вот, бабу под меня подкладывать — себе дороже, — под всеобщий смех сказал я, — могу ни я, ни она до пенсии не дожить. Ладно, чуть расслабились, теперь надо что-то думать. Предлагаю вот что. Отказывать мы не будем, — мои приподнялись над табуретками, — пока. Надо бы переговоры провести, хоть вот так, по переписке. Условия-то княжеские хорошие по местным меркам. Но и не дело будет, если мы своих не выдвинем. Поэтому предлагаю в ответ написать письмо, официальное. В нем опишем наше видение ситуации, наше предложение, наши условия. Ну и спросим, тоже лукаво, согласен ли Рюрик?

— Только вот что мы ему в ответ на предложение боярства предложим?

— Орден, знамо дело, — я вспоминал, как в нашей истории раздавали безземельные дворянские звания иностранным королям, — Есть такой способ, дворянство, ну, статус в государстве, дать, без земли, прав, обязанностей, почётный титул. У нас титулов нет, поэтому будем орден давать.

— А что за орден?

— Ну тут выбор не велик — «Орден дружбы народов», — улыбнулся я, и сел писать черновик письма.

«Письмо запорожцев турецкому султану» писали до вечера, шуточки да смехуечки я из него изъял. А то мои мужики что-то развеселились сильно, Олег, вон, от письма того сидит ни жив ни мёртв, боится такое князю своему вести. Получилось в послании следующее. Мы, мол, люди гордые, нам только равноправные договора годятся. Поэтому, если уж помощь военная да торговля — то только взаимно, а за боярство спасибо. Мы же в свою очередь делаем тебя, князь Рюрик, кавалером Ордена Дружбы Народов первой степени. Пойдут тебе такие условия, или тоже помочь с решением надо? Положение об Ордене делали ещё неделю, как и саму «висюльку». Получилась она у нас медная, с напылением золотым, что из шитья барахла боярина Болеслава взяли. Орден был в виде некоего солнышка с кучей лучиков, внутри — маленькие серп и молот со звёздочкой, наш герб, получается. Эмалью залили частично его, на тыльной стороне порядковый номер выбили. Документы к ордену полагаются и статус носителя сей «висюльки» на территории России. По нему Рюрик может за счёт государства столоваться, с семьёй, но без дружины, жилье ему выделим, да право ношения личного оружия дадим. Такой вот пердимонокль, он нам под себя лечь предлагает, мы ему — переехать и работать у нас в Москве на казённых харчах. Надеюсь, шутку он оценит. Олег, например, не оценил, за голову хватается, просит не посылать с ним такое. Ничего, пусть Рюрик подумает, как со своим уставом в чужой монастырь лезть.