Московское боярство - Страница 45

— Не, домой я никогда дорогу не забуду, — я поцеловал супругу, — скорее, дом расширять буду, государство наше. Ну как тут вы без меня, что нового?

За ужином я рассказал про наш поход к корелам. Потом перешли к московским новостям. Про стройку я уже знал, Торир по дороге поведал, мне было интересно, как там люди. А тут новость была по сути одна — появление в крепости жены Ярило. Если дружинники с семьями относительно нормально вписались в коллектив, хотя и удивлялись многому, то эта барышня обещала доставить кучу проблем. У нас таких бы назвали гламурными. Краткий опрос показал, что Жуляна эта была из богатого Новгородского рода, у Добролюба, отца Ярило, были совместные дела вместе с её отцом, вот и закрепили взаимоотношения браком между детьми. Но если в Новгороде та жила в огромном подворье, с кучей прислуги, то выйдя замуж переехала в более скромное жилище Добролюба, а теперь — так вообще в мелкий домик, по её меркам. Причём из прислуги только одна девушка у неё, сирота, с собой привезла.

За три дня эта Жуляна умудрилась достать всех придирками да пафосом своим, рассказами о том, как бедно и плохо мы тут живём, как неправильно одеваемся, как неправильно себя ведём, и ей почести не оказываем, такой красивой. Не так, как тот хмырь, сынок боярский, но тоже ходила задрав нос. Ярило виновато ходил по Москве, сделать со своей супругой ничего не мог. Бить её он вроде как и в праве, но тесть его новгородский души не чаял в дочке, и такого рода поведение могло плохо кончиться для семейного бизнеса. Вот и ходит здоровый дружинник, потакает капризам жены. Так вечно разнаряжена, как «королевна», и намазана местным аналогом косметики по местной же моде. Щеки — свёклой натёрты, зубы вычернены, лицо набелено, брови да глаза углем подведены. У наших, Игнатьевым да мурманов, это только смех вызывает за глаза, а вот крепостные, особенно барышни, начали пытаться копировать её! Мне аж интересно стало посмотреть на такое чудо природы.

Неделю приводил дела в порядок, присматривался к изменениям в нашем коллективе. Ярило со своими дружинниками были определены на два дела — учёбу и освоение лодок по Рюриковскому заказу. Мы хотели из низ не только людей, разбирающихся в наших мерах и весах сделать, но и преподавателей для обучения эксплуатации лодок. Жены пошли на оклад, работать на ткачестве, по загранпаспортам. Такое было возможно, Закон позволял. Дети — в школу, у родителей за то налог образовательный вычитался. Корелы мелкие за неделю оклемались, начали потихоньку пытаться говорить на русском, пока же в основном с ними или Толик или Юрка занимались, с мальчиками, учили всему да водили в столовую, на помывку. Лада подмяла под себя девчёнок. За проведённое тут время дети уже поняли, что убивать их или другим способом причинять ущерб здоровью никто не собирается, стали больше проявлять любопытство. Правда, скучали по родному дому, и сильно. Но тут наша позиция была непреклонна. Если разговор о том заходил, наши строго следую букве и духу Закона, а также моим инструкциям, сухим канцелярским языком разъясняли причины их появления в Москве.

Жуляна, наша гламурная барышня, внесла некоторого развлечения в жизнь Москвы. Я лично с ней не беседовал, хотя та и старалась подтвердить свой «высокий» статус близостью к начальству. Так, «привет-пока», зато внимательно смотрел и оценивал её поведение. Плюс Влас развернул внутреннюю сеть сбора данных о барышне. Так как это был его первый «объект» исследования, то все было по серьёзному — дело завели, аналитические записки, сбор разговоров и фотографий, агентурная работа через девушек. Особенно в этом помогла помощница Жуляны, её завербовали достаточно быстро, из-за болтливости. Агент она была добровольный, а точнее — использовали её «в темную». Эта любительница почесать языком и выдала нам большинство сведений о гламурной барышне. Пока выходило так, что действительно бездельница, модница, красавица, при этом обидчивая, вздорная, гордая «понторезка». Я дело это держал под контролем, правда, не всегда получалось. Ибо редкий вольный гражданин мог сдержать смех при появлении Жуляны в поле зрения. Яркие наряды, да побольше, куча побрякушек, косметики. Чудо в перьях — именно это выражение приходило мне на ум при виде её. Я уже было хотел вызвать барышню на серьёзный разговор, но помешали обстоятельства.

— Сергей! Там в небе!.. Сам пойди погляди! — влетел ко мне домой поутру Обеслав.

— Что там? Серьёзное что?

— Огонь в небе! — и племянник выбежал на улицу.

Я собрался, вышел во двор, залез на крепость. Действительно, вдалеке, у самого горизонта, горел какой-то мигающий огонёк. Потом появился и упал на границе верхушек деревьев ещё один. Потом — следующий, ближе к нам. Значит, вызывают подмогу наши охранные башни. Но подмогу не сильную, на случай сильной атаки был предусмотрен дым. Вон и БРТ уже из ворот выезжает с дежурной сменой стрелков.

Транспорт вернулся через час. Из десантного отделения с абсолютно потерянным видом вылез Федя! Глаза как блюдца, волосы под шапкой шевелятся, я отсюда вижу, в руках корел судорожно мнёт мешок. Я направился к нашему гостю. Тот меня увидел, бухнулся на колени, бормочет что-то с виноватым видом.

— Федя, ты это брось, у нас так не принято! — я помог мужику подняться, под пристальным взглядом Жуляны, которая вышла со своей помощницей на свой утренний моцион, заключавшийся в дефилировании по крепости с гордым и презрительным видом, — Здорово! Как жизнь? Как добрался?

— Да я… — дальше Федя зарапортовался и начал что-то быстро говорить на корельском, потом, правда, опомнился, перешёл на словенский, — Вы говорили за лошадкой прийти, а тут ваши, из крепости…