Московское боярство - Страница 44

Наконец, наш путь подошёл к концу. Край болота мы увидели задолго до того, как вышли на берег. Из-за деревьев выглядывала наблюдательная башня. Вот на неё ориентируясь мы и вышли в родные пенаты. Возле башни — БТР, и мужики суетятся. Торир, что руководил строительством, встретил нас, повёл внутрь сооружения. Оно небольшое, метров пять на пять, и высотой под десять метров. Сверху — наблюдательная площадка, место для пулемёта, крыша от стрел. Под этой площадкой — бак с водой, куба на три, потом комната отдыха, объединённая с «оружейкой». В самом низу — отопительная система с запасом торфяного топлива. Башенка окружена забором из колючей проволоки, метра на четыре в высоту. Такой проект мы вместе разрабатывали, для построения сети наблюдательной, что должна дойти до завода металлургического.

— Вот, закончили. На дверях внизу там ещё решётка есть, — Торир проводил экскурсию, — на первом этаже лошадь с санями можно поставить. Здорово получилось, мы ракеты пускали, видно далеко. Если бы ещё парочку таких по всей дороге — то весь путь под контролем будет. Жаль, невысоко ракеты летят сигнальные.

— Ну давай фонариков добавим летающих, — я осматривал башню, погруженный в свои мысли, — воду вы от пожара так высоко засунули?

— Да, воду от пожара, если стены поджечь кто пытаться будет. Каких фонариков-то? Тех, что у вас на винтовках?

— Не, китайскими их звали, дома покажу.

— И что, прям летаю как птиц? — Торир допытывался от меня конкретики.

— Короче, вождь, — мы периодически так Торира называли, — я покажу, только не пугайся.

Взял бумаги, быстренько смастерил некое подобие свечки из подручных материалов — воск у нас товар редкий, в основном скипидар на освещение идёт. Вот и пришлось делать некий паллиатив из сильно пропитанной кудели, фитиля, бумаги. Вышли на болото, подожгли свечу, я подождал, пока она разгорится, ну и отпустил конструкцию. Фонарик взлетел метров на семь, погорел минуты три, под удивлённые взгляды наших мужиков, ну и сгорел вместе с бумагой.

— Вот это да!.. — только и промолвил Торир.

— Если бы больше сделать, да человека туда посадить, да поднять повыше… — мечтательно произнёс Кукша.

— Это воздушный шар уже будет, у нас такие тоже делали. Только вот размеры у них — тут башни этой не хватит.

— А чего оно так вверх-то рвётся? — тот парень сообразительный, что печки тушить придумал, подошёл к нам.

— Ну тут… — я покрутил рукой, пытаясь сформулировать мысль, — Как на воде лодка, получается. Вы же законы плавания учили?

Законом Архимеда это у нас не называлось, обезличенно всё было, чтобы в смущение наших мужиков не вводить греками непонятными, да на биографии их времени не тратить.

— Вода плотнее чем дерево, вот дерево и плывёт. А тёплый воздух, что внутри фонарика скапливается, под бумагой, менее плотный, чем газ вокруг, вот и всплывает он как будто из озера полено.

Возникла небольшая дискуссия на тему правдивости моих слов. Я в ней не участвовал, как и тот парень. Он кивнул, и пошёл свой фонарик делать. Молодец, экспериментатор. В процессе были ещё одни участники, о которых мы грешным делом забыли. Ребята корельские сидели на санях, и, раскрыв рты, наблюдали за запуском фонарика пареньком-безопасником. Он соорудил и поджёг один, второй, третий, и начал ваять четвёртый.

— Торир, надо ребят накормить, отогреть, а то мелкие натерпелись… от нас, — я ткнул рукой в сторону саней, — Юрка! Объясни им, что дальше будет.

После представления с фонариком, корелы мелкие не плакали, смотрели со смесью страха и удивления. Они-то по русски не понимают, вот и не ясна им суть представления показанного. Думают, шаманим, или колдуем. Боятся, но и любопытство проявляют, вон как они Юрку вопросами закидали на своём, на корельском. Тот повёл под охраной наших вояк всех в детей недостроенную башенку, туда же завели коняшку. Сена ей дали, остатки морковки скормили, лошадка вроде отходить начала от перегона. Мелкие отогрелись внутри, поели, их начало в сон клонить. Так, в дрёме, их и начали переносить в БТР, как раз второй подошёл. Пока несли, ребята проснулись — и давай орать. Ещё бы! Несут их в чрево чудовища непонятного, может, скормить хотят? Вырываться начали, кусаться, один даже убежать умудрился. Еле собрали их вместе, начали делать по другому. Один вояка заходит, садит мелкого на колени, потом — следующий. Все наши смеются, но беззлобно, мелкие успокоились. Мы пережили ещё один приступ паники, когда БТРы тронулись с места, но потом всё устаканилось. Некоторые даже по сторонам любопытно озираются, а самые смелые спрашивают что-то. Я ответить им не могу, а Юрка в другой машине. Пожал плечами, улыбнулся как можно радушнее, мол, солдат ребёнка не обидит, и подмигнул по-дружески. Так и въехали в крепость…

За те дни, что нас не было, в Москве мало что поменялось. Доделали Рюриковский заказ, дооборудовали крепость, почти закончили заливать в земле пирсы да набережные, скоро приступать к домам. И делать это надо побыстрее — у нас прибавление. Приехал Ярило с дружинниками и семьями, их поселили в домах в первой деревянной крепости. Причём на этом свободное место у нас закончилось — всё, некуда больше людей распределять. Ребят корельских отправили на медосмотр, оформление в Суворовское и в Смольный, как начали институт с девочками называть. Я отправился к семье, соскучился за время боевой операции. Вошёл домой, Вовка и Зоряна повисли на шее.

— Ну вот, с войной это вашей скоро совсем дорогу домой забудешь, — в шутку пожурила меня супруга, поглаживая по волосам.