Московское боярство - Страница 102

102

Вождь задумался. Остальные тоже, возникло молчание, нарушаемое лишь поскрипывание карандашей.

— Значит, разделять их надо, — первым нарушил мыслительный процесс Влас, — крупные отряды они из мелких состоят, вот эти мелкие и надо на нас работать подписать. Да под клятву.

— Выходит, «Плесень» разрастаться будет военными походами, — произнёс задумчиво Святослав.

— Ага, и народ под викингами посидит, старым укладом, потом под нами сговорчивее будут, — добавил Лис.

— И то верно, — я подвёл черту под записями на своём черновике, — выходит, надо тебе Торир садиться, и с Лисом и Кукшей продумывать новую часть «Плесени» — военную.

— Выходит так, — вождь был доволен, убивать под корень его соотечественников никто не хотел, уже хорошо.

— Пока об этом подумаем, — сказал я, — надо ещё проработать вопрос в части направления, куда посылать наёмников-казаков, сам процесс, наши действия, определить сроки и ресурсы…

— Ладно, — закруглил наши посиделки Буревой, — помечтали, и будет. Новый год на носу!

— И то верно, — встал я, — мне ещё репетировать надо, с женой.

— Так и не сказал, что ты там задумал, — пожурил меня Лис, когда мы все выходили на улицу.

— Увидишь. Сюрприз будет, — парировал я.

— Не как с Дедом Морозом? — с усмешкой сказал дед, напоминая, как меня первый раз гоняли по селу в красном халате.

— Не, не так, — засмеялся в свою очередь я, — по дальнейшим планам на выходных поговорим, время будет. До моего отъезда.

— А ты куда собрался? — спросил Святослав.

— А у меня вояж, ну, поездка по территории. А то вон уже завелись… Люди, короче, завелись.

— Говоришь, как будто блохи на собаке, — пробурчал Лис.

— Ну так и есть! Без спроса, сами и завелись. Аккурат на дороге в Гребцы. Ты с Вольгой не говорил? Он же сказал, останавливался на дворе постоялом, на полдороги. И пограничник наш злой — аккурат напротив его лёжки, в брошенном селище толпа поселилась. А наших там точно нет, значит — завелись! Вот и поеду посмотрю, что с ними делать. Выводить или под себя подминать. Да и к корелам надо, проверить обстановку, про «Плесень», торговую её часть, поговорить. С пацанами-суворовцами второго потока пойду, как раз их менять надо на новых…

На Новый год опять народ набился в клуб. Традиционно детские выступления, хит уже которого по счёту сезона «Приключения иностранных девиц в России», ну и гвоздь программы — выступления Государя с супругой. Последнее появилось из-за того, что я таки смог настроить себе гитару. Сколько видов струн перепробовал, волос разных, ниток да верёвок — не счесть! Но что-то похожее получилось. Потом аккорды вспоминал, потом — новые сам выдумывал, ибо знания мои из будущего тремя «блатными» были ограничены. А там и песню репетировал. Её Зоряна услышала, когда я напевал себе под нос, зависла посреди дома, прониклась, и говорит:

— Надо всем спеть. Хорошая получилась…

Вот так я и оказался на сцене. Подо мной стул, Зоряна стоит рядом. Я прокашлялся, пробежался по струнам, народ в зале затих. Ещё бы, не каждый день Государь надрывается!

— Песня о Москве!

Достаточно длинный перебор, и мы с супругой затянули в образовавшейся тишине:

Не сразу все устроилось,
Москва не сразу строилась,
Москва слезам не верила,
А верила в любовь.
Снегами запорошена,
Листвою заворожена,
Найдёт тепло прохожему,
А деревцу — земли.
Ах Зоряна! Ах Серега,
Этот город наш с тобою,
Стали мы его судьбою,
Ты вглядись в его лицо.
Чтобы ни было в начале,
Утолит он все печали,
Вот и стало обручальным
Крепостное нам кольцо…

Похоже вышло, красиво, разве что немного смущала кривая рифма насчёт «вальса венского», заменил который на «приобщился к клумбам здешним». Народ в тишине слушал новые, незнакомые звуки и мотивы. Вот одна парочка за руки взялась, девчёнки из Смольного приобнялись и чуть заметно раскачиваются в такт. У Брунгильды, нашей Железной Брунгильды, слёзы блеснули! Последний перебор, и воцарилась тишина… А потом все взорвалось! Нас натуральным образом содрали со сцены и принялись качать!

— Ну ты дал, Серега! Прям до глубины души, зараза! — дед тоже смахнул слезу, обнимая свою Березу.

— Ну, главное, что поленом не получил, как на первый Новый год! И то хлеб, — под всеобщий смех москвичи вывалились к новогодней ёлке…

Новый, 868 год вступил в свои права под двенадцатый удар тревожного колокола.

4. Москва. Год 868

Первого января я проснулся поздно, часов в десять. Набегались вчера на празднике, наелись, ну и алкоголь своё дело сделал. Супруга ещё спала, не стал будить, сам пошёл потихоньку на кухню. Там сделал себе кофе, достал тазик салата, уселся на стул. Поискал глазами пульт от телевизора. Блин, нету. Пошёл по комнате, под подушками посмотрел, наверно, Вовка куда-то задевал. Так, надо опять со стула глянуть. Сел, вилкой наколол салат, поискал ещё раз глазами… Стоп! А где телевизор? Пульт ладно, но сам телек-то куда дели!? Стоп… Ещё раз. Зоряна спит, Вовка тоже, телек, девятый век… Вот это приход! Это что же я, так всё вокруг сделал, что перепутал двадцать первый век с девятым!!?

В таком виде, с падающим с вилки салатом, в полной прострации, меня нашёл Буревой.

— С Наступившим! Серега, чего приуныл?

— Да вот, телека нет… — пространно проговорил я.

— Э-э-э-э, чего?

— Телевизор, говорю, не нашёл, вот и приуныл.

— Ты вчера бутылку ту допил сам, что ли? — участливо поинтересовался дед.

102