Московское боярство - Страница 49

— Ты, Федя, не так это все расцениваешь. Вот смотри, я с тебя дань сеном брать буду, золой от него, точнее. А сколько ты серпом сена заготовишь? Мизер! На коня, считай, только и хватит. А косой, что я тебе дал — много сделаешь. А значит, и золы много будет, долг отдадите — мы же торговлю-то не прекратим? Выходит, и тебе и мне прибыток.

— Эвона как хитро получается, — Федя почесал затылок, — и с другим инструментом так, получается?

— Ага. Лопата добрая да тяпка с граблями — на сено больше времени останется да на поиск бобрят, кирка — камней много брать за раз, нам на оценки нести, и всё так. Понял теперь? Это, Федя, не дань, это — инвестиции! — от нового слова Федя окосел, как от шаманства, — И ребята ваши, что мы воспитываем, это… Я тебе сейчас скажу, только ты это пока при себе держи, даже жене не говори, хорошо?

— Клянусь! — выдал Федя.

— Вот дети ваши — это тоже инвестиция, в будущее вложение. Как выучим мы их, легче нам будет торговлю вести да контакт с вами налаживать. Больше торговли — больше прибыток всем. Понял? Подумай над этой мыслью…

Федя кивнул серьёзно, попрощался со мной, и направился к БТРу. А у меня цель посложнее — я намеревался искоренять гламур в Москве. Считай, неподъёмная задача-то! А бороться надо — Ярило ко мне на днях заявился, и сказал, мол, всё, выучился уже науке вашей, пора в Гребцы. Я ему пару примеров написал, проверить знания. Тот лоб морщит, решить не может. Прижал его к стенке, Ярило давай жаловаться, что жена его со свету тут сживёт, весь мозг съела тем, что живут бедно, хочет в хоромы свои возвращаться. А вот дружинники с семьями наоборот, присматриваются на момент влиться в общество. Вот Ярило и решил, пока у него семейная жизнь не рухнула да подчинённые не разбежались, надо собирать манатки и быстренько выдвигаться в сторону Свири. Потому и занялся я разработкой плана борьбы с гламуром. Может, рога-то пообломаю Жуляне, да и легче всем станет? Пришёл в актовый зал, попросил мурманского парнишку позвать ко мне Жуляну да Ярило.

— Доброго утра тебе, Государь, — Ярило вошёл с поклоном.

— Поздорову будьте, — с глубоким поклоном, елейным голосочком произнесла «чудо в перьях», пришла в самых лучших нарядах (всех сразу, судя по всему), и в самом модном макияже, под сантиметр «штукатурки» на ней.

— И вам не хворать. Так, Ярило, мне с супругой твоей поговорить надо, наедине. Разговор тайный, да серьёзный. Подождёшь снаружи? Если что, вон в окошко все видно будет, не переживай, — сын купеческий кивнул и вышел.

Жуляна томно посмотрела на меня. Ишь ты, решила что я тут интима от неё требовать буду? Типа, раз Государь, так всё можно? Не на того напала!

— Жуляна. Я вот что тебе сказать хотел… Ты что, дура, в конец оборзела!? — я со всей силы ударил кулаком по столу, встал, возвышаясь над «гламурной» барышней, — Ты как себя ведёшь!? Ты что себе позволяешь!? Какого хрена вырядилась как чучело!.. Нет, нет чучело! Павлин! Тот, у которого под самыми красивыми перьями обыкновенная куриная задница! Да кто тебе вообще позволил так себя вести да срывать международный контракт! Мозгов совсем нет!? Хочешь, себя, меня, мужа с отцом, всех под плаху подвести!!?

Ну и так далее. Жуляна сидит в шоке, такого явно не ожидала. А я просто вспомнил книжку, которую в будущем читал. Там описан был способ, которым можно «вскрыть» человека, помыслы его, желания. Способ заключался в выведении человека из равновесия, доведении до белого каления, а там он уже сам все вывалит. Главное — в морду не получить, а то некоторые не будут долго разговаривать, сразу в рыло оформят, диалога не выйдет. Тут у меня та самая ситуация — «чудо в перьях» мне точно тумаков не навешает. Вон, сидит, глаза пучит, они у неё уже сантиметров по пять в диаметре. Не долго такое длилось, минут десять, пока я на неё наезжал. Без оскорблений, само собой, но громко, орал как резанный. Даже вон Ярило в окошко с мордой скорбной пялится, переживает. Жуляна глазами ещё похлопала, а потом привстала, упёрла кулаки в стол, и как давай на меня в ответ орать!

— Да кто ты такой! — хрясь по столу чуть не сильнее чем я, — Как ты со мной разговариваешь! Думаешь, раз князь, то все можно! Вы все мужики такие! Вам баба лишь игрушка да корова дойная да родильная!..

И давай теперь уже меня прессовать! Я аж на стул присел, ничего себе напор! Мелкая, худая, разукрашенная под клоуна, а орёт, что твой мамонт во время брачных игр. Сквозь поток ругательств и оскорблений в мой, Государя Российского адрес, начала в речи Жуляны проклёвываться мысль. Она была о наличии в нашем девятом веке мужского шовинизма в лице его ярких представителей — меня, мужа, отца её, тестя, и далее, по списку! Слов она пока таких не знала, но саму суть передала верно. Я сидел оторопевший, Ярило сначала в дверь ломился, как её вопли услышал, потом в окошко стучится, наблюдая за тем, как его супруга на Государя орет да наезжает, потом его Лис со Святославом увели, хитро поглядывая в окно, они в курсе были моего плана. А Жуляна все орёт, уже и руками у меня перед лицом машет. Выговорилась, замолчала. Я на стуле, она надо мной висит, в глазах ярость, ручки в кулачки сжаты, и над головой у меня занесены. Я с интересом смотрю на неё. В глазах начало отображаться понимание, на кого она орёт. Сначала осознала, потом — удивилась собственной смелости, затем страх в глазах появился. А потом опять злость:

— Ааа-а-а-а! Делайте, что хотите все! Плевать я на вас хотела! — закончила Жуляна, махнула рукой, и уселась на стул, уселась и… заплакала.

Все, теперь можно и поговорить. Начал тихим голосом задавать небольшие уточняющие вопросы. Та сквозь слезы огрызается, но отвечает. В итоге сложилась картина того, как она до жизни такой докатилась. У отца она одна дочка, он в ней души не чает. Всю жизнь вокруг неё няньки, мамки, девки, честь оберегают девичью да развлекают. Подружек настоящих нет — невместно, редко кто казался достойным её отцу общаться с его «золотцем». Как первая кровь упала, девушкой стала, добавились новые развлечения — косметика да наряды, шубы да тряпки, жемчуга да каменья. А девка-то не дура, ей хочется нормальной, полноценной жизни. Чтобы и дело какое было, и уважение, и друзья искренние. А как уж жить нормально, если за тобой толпа народу чуть не в санузел ходит? Начала на зло отцу становиться «гламурной» — капризы сплошные, желания дурные, «дайте денег на наряды». Думала, отцу надоест её так сильно оберегать, а тот наоборот, мол, хочешь доченька, все сделаю, все достану. И наряды, и косметику, и каменья с жемчугами. Братья её по торговой да военной части пошли, свои семьи завели, а она живёт, как птица в клетке. Золотой, но все же клетке. Потом засватали её за Ярило.