Московское боярство - Страница 123

123

— И выходит, не хочешь ты власть Вовке оставить?

— Нет, не хочу. Захочет да ума хватит — сам возьмёт, шанс такой будет. А так пусть тем занимается, к чему душа лежит. Наукой, строительством, исследованиями, морем, сельским хозяйством, медициной — ему везде пути открыты. Нам пришлось с тобой взвалить на себя ношу тяжкую, государство строить, под давлением внешних обстоятельств. Пусть хоть дети наши живут так, как хотят, а не как отцы им диктуют да родословная указывает.

— И то верно, — супруга взяла меня за руку, — ты прости. Не подумала я сразу, хотелось самое лучшее сыну оставит. Кукша при деле, Влас и Смеяна тоже, а Вовка школьником бегает простым…

— А пусть бегает! — я погладил руку жены, — Тоже полезно. Помни просто всегда, что с такого вот «кровиночке по-родственному надо бы должность выхлопотать» начинается развал всего. А идею с Федей… Ну, мы её просто продолжим. Подумай, как на наш Госсовет с мужиками детей водить, пусть тоже слушают. Не только снизу знают, на практике учебной в учёте помогая, но и смотрят, как решения принимаются, польза тоже будет. Да и взрослым бы не мешало…

— Подумаю, — Зоряна взяла меня под руку, — пойдём, что ли. Холодно тут…

Воскресенье было спокойным. Никто меня пилой не разбудил, посвятил время Вовке и жене. Та все выпытывала примеры из несостоявшегося будущего, прикидывала, как избежать проблем у нас. А Вовка просто рад был, что папка дома.

Денёк отдохнул, и снова в бой. Народ по работам разъехался-разошёлся. Партия рабочих поехала в Адъ, там ещё доделать надо многое новым подопечным. Ещё одна команда отправилась к Самуилу, надо хазарина в Москву привезти, документы оформлять да договора подписывать. Плюс гостей из земель Новгородских отправили. По стройке вопросы решали, там в основном по расширению Суворовского училища и Смольного, под большее число людей планировать надо. Потом Обеслав с Кнутом, про лодку новую говорить пришли. Кукша взял меня в оборот, о вооружении экипажа думали и связи на корабле. Потом Буревой посоветоваться пришёл, он всё селитры выход повысить пытается. Потом Торир… Тысяча, если не миллион дел, рабочих моментов, вопросов и задач. А мне, кстати, нравиться.

К вечеру привезли Самуила с детьми его. Хазарин убедился, что ребят нормально поселят, стал живо интересоваться окружающим пейзажем. Отвёл его на стену. С этого ракурса город впечатлял. Аккуратные линии домов, завод, будущие улицы и проспекты. Все это я показывал и рассказывал Самуилу, который от удивления не закрывал рот, челюсть отвисла. Разве что отделочные работы москвичей портили вид — уж очень разные цветом дома выходят. А хазарин наоборот, говорит, красиво, разноцветно. Потом по плану «ошарашивания гостя» у нас завод, потом, как вишенка на торте — Перуново поле с микро-синагогой. И если по заводу и складам хазарин носился, как очумелый, орал, хватал все руками, отпуска и хватал следующее, в глазах доллары, тьфу, серебро крутиться, то после Перунова поля стал более серьёзный и смотрел скорее с уважением, а не с жаждой наживы. Там, в синагоге, девчушка из его земляков, Смольного воспитанница. Причём одна-одинёшенька. И для неё мы сделали дом молельный. Вот за это хазарин нас сильно зауважал, за заботу даже о самой незначительной части населения в такой достаточно скользкой области, как религия. Ну а нам чего? Мы люди мирные, у нас тут все уживаются. Вон, христиане, их две семьи оказалось и воспитанница одна, субботы свои потратили, на украшательства небольшой часовенки, что тут же, на Перуновом поле стояла. А потом, по просьбе той самой девчушки-иудейки, и ей помогли кое с чем. И главное, проблем с этим никаких никто не видит. Ну свои боги у человека, что же о теперь, не москвич, что ли? Понятное дело, и я, и родичи мои, и Влас с его талантом слухи распускать, тут руку очень даже приложили — неохота делить людей не на умных или умелых, а на тех, кто правильной веры, а кто — еретик.

Потом рисовали будущий гостевой двор Самуила. Там хазарин окончательно впал в экстаз. Сидели, прикидывали на бумаге, которая тоже удивила хазарина Самуила, будущий промежуточный пункт от Гребцов до Москвы. Функционально он должен стать не только гостиницей, но и местом базирования дорожников, что путь обслуживали, погрангородком, складом. Причём почти на самообеспечении — сельхозземли тоже нужны, нечего за мешком картошки в Москву гонять. Вот и думали. Надо с одно стороны поразить гостя, с другой — обиходить, с конем вместе, с третьей — послушать внимательно, что пришлые между собой говорят. Мне, например, очень любопытно, о чём там Олег с тем же Добролюбом говорит, когда меня рядом нет. Урону чести тут никакого я не вижу, и подслушивать не считаю зазорным или неправильным — на мне ответственность за людей, и чтобы им урону не было, я на многое согласен, если ни на всё. Ну а стена защитная с сигнальным воздушным шаром — это как само собой разумеющееся пошло.

Самуил прозрел из-за основательности подхода. Не просто дом гостевой, а посёлок, на две части разделённый и защищённый. В первой — жители, пограничники, склады, во второй — гости. И стена между ними, чтобы не мешали друг другу. Ну и для пулемёта место чтобы было. Двойные стены в гостинице, чтобы человек проходил, это для подслушивания, поэтому Самуил нам клятву давал в синагоге да подписку в актовом зале. Сама крепость получалсь где-то триста на триста метров — много места для конюшен отводить пришлось. Комнаты в двухэтажной гостинице на втором этаже, четырёхместные, чтобы семьями могли жить. На первом этаже — столовая, администрация, хозяйственная часть, и тоже комнаты.

123